Глава IV. Самозванец - 2

Надо сказать, все окружающее нас таинственно, или, как любят говорить наши эзотерики: «мистично». Мистична история, и прежде всего История России, но особенно мистичен род человеческой деятельности, называемый «литературой». И самой мистичной среди «литературы» является, конечно же «поэзия». Вот, есть, например, поэзия Николая Клюева. Как мучается человек, переживает, страдает, болеет, голодает. Чуть ли не помирает от голода у себя там в Вытегре, а все пишет, и пишет, и создает стихи и поэмы, о Китоврасе, о граде Китеже, и даже в самом вожде пролетариата Ленине видит какой-то «керженский дух». В Ленине! Ведь «кержень», насколько я понимаю, это нечто изогнуто-загнутое, т.е. загнутый на концах керж, т.е. креж, т.е. криж, т.е. крест. Иными словами это «связика», т.е. свастика. Ленин и Свастика, Свастический Ленин, – ничего более абсурдного выдумать невозможно. Но Клюев выдумывает:

«Есть в Ленине керженский дух,

Игуменский окрик в декретах,

Как будто истоки разрух

Он чует в «Поморских ответах»

………………………..

Борис, златоордный мурза,

Трезвонит Иваном Великим,

Но Лениным – вихрь и гроза

Причислены к ангельским ликам.

Нам красная молвь по уму:

В ней пламя, цветами сафьяна,

По черной неволе басму

Попрала стопа Емельяна » . . . .

«Кроваво прочертит Ульянов» – надо бы написать. Но для этого, видно ещё духу не хватило.

Тут, конечно, очень трудно сегодня что-нибудь понять. Но дальше вроде бы уже и нам понятно:

Есть в Смольном потемки трущоб

И привкус хвои с костеникой,

Там нищий колодовый гроб

С останками Руси Великой.

«Куда схоронить мертвеца», –

Толкует удалых ватага . . . .

Подземкой пылит с Коневца,

И плещется взморье – баклага.

Спросить бы у тучки, у звезд,

У зорь, что румянят закаты . . .

Зловещ и пустынен погост,

Где царские бармы зарыты

Их ворон – судьба стережет

В глухих преисподних могилах . . .

О чем же тоскует народ

В напевах татарско-унылых?...

Тут автор книг о Клюеве Сергей Куняев пишет: «Он (Клюев, – Л.Д.С-Н) слышит в речах Ленина то, что слышали его братья – староверы, которых Ульянов – еще не глава государства – с восторгом и интересом слушал и советовал соратникам (sic!!!) использовать в борьбе против самодержавия. «Красная молвь», – продолжает автор книги, – словно входит в эти стихи с древней иконы «Спас в Силах», а «вихрь и гроза», причисленные к «ангельским ликам», отсылают к многажды читаемому и знаемому наизусть «Апокалипсису» . . . . .

Да, именно «Откровение Иоанна Богослова» клюевские староверы поднимали знаменем борьбы против «антихристианской» Романовской династии… И потому-то с таким упоением и слушал их Ленин. Все это очень и очень важно. Ибо и «большевики», и «Бунд», и какой-нибудь «Паолей-Цион», и северные староверы, различных кораблей и согласий, и члены различных российских сект, типа «хлыстов» или «скопцов» – все они люто ненавидели даже не просто Романовых, но именно миропорядок Самодержавной власти – и стремились не только свергнуть ее, но именно «зарыть царские бармы» на «зловещем пустынном погосте», чтобы их «в глухих преисподних могилах стерег ворон-судьба» . . .

Читая это, я невольно вспомнил, недавно преминувшего Володю Карпца, который все стремился найти какой-то компромисс между Рюриковичами, Романовыми, старообрядцами и даже языческими волхвами, и даже «большевиками», с их раскаленной, «пламенной» верой, когда

Народный испод шевеля

Несется глагол краснозвонный . . .

Но как нельзя объединить старообрядческие толки с Самодержавной Державой Романовых, так и вообще нельзя объединить Монархическое Самодержавие с фанатично-сектантским мышлением различных старообрядческих и сектантских толков. Такова Россия. Или Петр, или старый обряд. Или Никон или Аввакум. Или Святой Мученик Царь Николай Второй, или сатанист и кровожадный циклоид Ленин, смыслом жизни которого, вслед за его кумиром Нечаевым, было убиение «всей великой ектеньи», т.е. всей Императорской фамилии, а за ней и всей Русской – Русской прежде всего! – всей Русской Православной России . . . .

И поэт Николай Клюев вслед за «игуменом Лениным» также впадал в параноидальный раж. Он зрит наперед. «Хоронить ненавистную Романовщину» он готов вместе с «февралистами» – всех в одну яму!

В львиную красную веру креститесь,

В гибели славьте невесту – Россию!

Он призывал «русских юношей и девушек» отвечать злом на зло:

«Жильцы городов, проснитесь!

Близок Страшный Суд

И Ангел-истребитель стоит у порога!

Ваши черные белогвардейцы умрут

За оплевание Красного Бога!

За то, чтобы снова чумазый Распутин

Плясал на иконах и в Чашу плевал,

Пожрет вас огонь Преисподней жути

И разорвет вас Ваал

Последние две строчки я тут сам приписал, потому что не знаю, что там было у Клюева. А автор Сергей Куняев приводит только первые две строки. Впрочем, можно посмотреть в Интернете. Набираем в «Яндексе», смотрим. А вот:

«За то, чтобы снова чумазый Распутин

Плясал на иконах и в чашу плевал . . .

С кофейником стол, как перина уютен,

Для граждан, продавших свободу за кал.

О племя мокриц и болотных улиток!

О падаль червивая в божьем саду!

Трухой полыхает сгорающей свиток,

Пророча вам язвы и злую беду.

Хлыщи в котелках и мамаши в батистах,

С битюжьей осанкой купеческий род,

Не вам моя лира – в напевах тернистых

Пусть славится гибель и друг – пулемет!

Хвала пулемету, несытому кровью!

Битюжьей породы, батистовых туш!..

Трубят серафимы над буйною новью,

Где зреет посев струнопламенных душ » . . .

Читал я эти захлебывающиеся вирши Николая Клюева, где славит он «несытый кровью пулемет», и вдруг смутно почувствовал, что я уже слышал где-то очень, очень похожее, причем совсем-совсем недавно… А-а! Вспомнил! Вот это:

«... Я страстно хочу, чтобы на этот год (1917-й, – Л.Д.С-Н) посмотрели эстетически! Поскольку история нуждается на самом деле в любовании – эстетизации. Даже тошнотворные моменты безрассудных расправ сограждан друг с другом – они тоже потрясают в своем эпическом размахе. Как мы умеем взрывать себя, стирать накопленные веками принципы, традиции, смыслы – это тоже великое зрелище! И вот из этого библейского почти момента распада, зияющего, дымящегося геологического разлома (у Данте это называлось проще: «смрадные щели», – Л.Д.С-Н), из крови, мерзости и пошлости вдруг встает (sic!!!) – кровавый большевистский восход, открывающий новую эпоху...» В общем, – добавим от себя, – «Трубят серафимы над буйною новью / Хвалу пулемету, несытому кровью…» – один к одному. Стихотворные строки написаны тогда, когда пулемет кровью «насытился», а прозаические сегодня произнес мой друг и хороший приятель главный редактор интернет-портала «День» Андрей Фефелов… Впрочем, действительно ничто не ново под луной. Почти одновременно с Клюевым этот же принцип «любования-эстетизации» еще более точно сформулировал теоретик французского сюрреализма Анри Бретон: «Квинтэссенцией искусства и сутью художественности будет такой творческий акт, когда ты выйдешь на улицу и начнешь без разбора палить из револьвера в живот прохожим…» Как-то так выразился. Так вот: в принципе между клюевским «ненасытившимся кровью» пулеметом, бретоновским «неразбирающим револьвером» и фефеловским «кровавым большевистским восходом» нет никакой разницы. Это все те же грани эстетической «дионисийской» пляски, впавших в «священное безумие» древнегреческих вакханалий, когда адепты этих праздненств виноградного бога, танцуя разрывали его тело, руками на мелкие части, и вожделенно, пили его горячую кровь... Корни «серафимов», трубящих «буйною новью», бретоновского абсолютного «творческого акта» и фефеловского любования – «безрассудными расправами сограждан друг-с-другом» – буквально ведь разрывали на части! – идут оттуда – из древнейшего культа бога Диониса, и даже ещё ранее – от каннибальских человеческих жертвоприношений и оргиастического блуда на крови . . . . .

Так, что верующий олонецкий старообрядец Клюев, эзотерический сюрреалист Бретон, и эстетствующий, чисто художественно воспринимающий историю Андрей Фефелов исходят из одного и того же принципа – древнейшего оргиастического начала ритуального – «эстетического» разрывания тела и пития крови. Впрочем, из этого начала исходит любая – революция. Исходила и исходить будет. Ведь ритуальное жертвоприношение в подвале Ипатьевского дома, и ритуальное же жертвоприношение недавно в Одессе в Дома профсоюзов – это же одинаковые «художественно-эстетические», так сказать, «хазарско-евразийские» мистерии кровавого приношения Ваалу . . . 

Глава V. Ненависть к Царю и Монархии

Теперь, когда мы вошли в атмосферу того времени, через духовные стихи Николая Клюева, и увидели ненависть к Монархии, к Романовым и конкретно к Николаю Второму даже среди таких вот «мистических верующих» как один из крупнейших поэтов того времени, – теперь, вернувшись к нашему времени, увидим, что ничего с тех пор не изменилось. Вот мнение и отношение к Царю Николаю известного нашего патриота, ученого конспиролога Андрея Фурсова, высказанное им в беседе с Андреем Фефеловым на страницах «ЗАВТРА»:

«По настоянию генерала Алексеева, – говорит Андрей Ильич, – Николай II, «хозяин земли русской», как он себя называл, уехал в ставку… Это стоило царю короны, и в конечном счете – и жизни…

… Царь отрекся от трона не только за себя, но и за своего сына, чем нарушил 37-ю статью законов Российской империи. … После этого Николай напишет в дневнике знаменитую фразу: «Кругом измена и трусость и обман». … Но зададимся вопросом: не предал ли сам царь свою страну в 1905 году, когда из-за его самоустранения погибли люди? Не он ли бросил русского мужика под немецкие пулеметы защищая интересы английских и французских банкиров? И разве он не предал свою страну, подписав акт об отречении?.. Упрись царь, кликни казаков, прикажи арестовать предателей – и ситуация с большой долей вероятности повернулась бы вспять. Говорят, царь боялся за семью, страмился спасти ее. У меня на это два ответа. Один – в виде вопроса: ну и как спас? Второй: царь – не частное лицо, а государь, и думать должен прежде всего о государстве. …

Я понимаю, – продолжает ученый, – Николай II был малосимпатичный персонаж, военные его не то чтобы не любили – презирали (?!!– Л.Д.С-Н) …» – ну и так далее.

Надо заметить, что такое отношение к Царю типично среди многих наших красных, или, точнее материалистических патриотов. Среди них Фурсов, Семин, Кургинян, да и многие другие. Царь был слаб, он был тряпка, военные его презирали, мужики ненавидели, интеллигенция насмехалась, поэты типа Клюева писали в «Песне о Великой Матери»:

«Сегодня корень азиатский

С ботвою срежет князь Димитрий.

Чтоб не плясал в плюшёвой митре

Козлообраз в ненастье Царском»…

(Князь Димитрий – это Вел.кн. Дмитрий Павлович, – один из убийц Григория Распутина. «Козлообраз» – сам Распутин, – он же «козел-Бафомет», – Л.Д.С-Н).

И далее у Клюева:

«Я заплутал в бурьяне черном

И с Пуришкевичем задорным

Варю кровавую похлебку,

Ах, тяжко вытащить заклепку

Из царскосельского котла,

Чтоб не слепила злая мгла

Отечества святые очи!..»

«Монархия Романовых, – пишет автор книги о Николае Клюеве Сергей Куняев, – сама по себе была для поэта (sic!!!) врагом русского народа, попирателем его духа и веры. И Григорий Распутин был живым олицетворением этой вражеской силы:

«О, душа, невидимкой прикинься,

Притаись в ожирелых свечах

И увидишь, как Распутин на антиминсе

Пляшет в жутких, похотливых сапогах »…

Или вот еще:

«Что, как куща, веред-стол уютен,

Гнойный чайник, человечий лай,

И в церквах обугленный Распутин

Продает сусальный, тусклый рай » . . . .

Но интересно, что заговор против Царя и Царицы, был намного более разветвлен и глубок чем многие, в том числе и известные конспирологи, себе представляют. «Роковой знак, – пишет Сергей Куняев, – жестокая ссора между Александрой Феодоровной и ее сестрой, великой княжной Елизаветой, для которой Григорий (Распутин, – Л.Д.С-Н) был предметом неутихающей ненависти. Последняя фраза уходящей Елизаветы: «Помни о судьбе Людовика и Марии Антуанетты!»

Убийство Распутина… Подлинная причина этого кровопролития не восстановлена по сей день.

Был ли посвящен Клюев в убийство, сотворенное зимним вечером 1916 года? Только ли художественное воображение диктовало ему монологи главного организатора убийства – великого князя Димитрия Павловича в «Песне о Великой Матери»?..»

Да, все это очень важные, еще не разгаданные вопросы… Но главный вопрос: откуда вообще берется ненависть к Царю, Царице, Царевнам, Алексею, и шире ко всей сакральной Богом освященной Русской Самодержавной Монархии?..

А берется она из того самого «извечного духа» люциферианского бунта, который двигал и Французской революцией с ее Робеспьерами и Дантонами, и Декабристским восстанием с его Пестелями и Каховскими, и Октябрьской революцией с ее Лениными, Троцкими и Свердловыми. Ибо, как очень верно заметил умный Тютчев: в мире есть два противостоящих друг другу начала: Россия и Революция. Впрочем, тут легко можно это противопоставление продолжить: Самодержавие – революционный террор, Сакральная иерархия – яростный бунт, порядок – анархия, космос – хаос, мир Ангельский – мир бесовский, Царь – самозванец, Национализм – интернационализм, Культура – антикультура, Церковь – сектантство, Инквизиция – колдовство, Опричнина – еретичество, Иван Грозныц – Курбский, Филипп Красивый – Жак де Моле, Фердинанд и Изабелла – мараны, Православие – ересь жидовствующих, Авель – Каин, Христианство – масонство, традиционализм – революционность, Святость – кощунство, Иоанн Кронштадтский – Алистер Кроули, Николай Второй – Ленин, Иисус Христос – антихрист, сатана.

Мы же, Хоругвеносцы, при всей нашей любви к людям самых разных взглядов и убеждений, и при всем уважении к нашим художникам и писателям, ученым и конспирологам, в области идеи жестко стоим на фундаменте Православия – Самодержавия – Народности, и вслед за старцем Николаем Псковоезерским считаем, что свои мученическим подвигом и добровольным принесением себя в Жертву – Царь Николай Второй спас Россию и Русский народ. И подражая Ему надо до конца стоять за Православие – если понадобится до смерти. А по сему:

Православие или Смерть!

Глава Союз Православных Хоругвеносцев,

Председатель Союза Православных Братств,

Предводитель Сербско-Черногорского

Савеза Православних Барjактара

Леонид Донатович Симонович-Никшич