Претерпевший же до конца спасется (Мф. 10, 22)

30 сентября 2016 года около 9.30, когда наша семья была на утренней молитве, во входную дверь квартиры раздался звонок. Пока я выходил из комнаты, в железную дверь начали громко стучать каким-то железным предметом и что-то громко кричать. Я спросил кто там и в ответ услышал угрожающий голос. Когда я открыл дверь, то увидел в дверях трех человек в масках и еще несколько человек (всего было перед дверью около 10 полицейских), которые стояли напротив меня и держали автоматы наперевес и наперебой кричали: «Ложись, стрелять будем!» и начали тыкать в меня стволами автоматов, пытаясь меня уронить на пол с криками: «Лежать, на пол!», прижав меня к стене, а при этом очередной полицейский снимал все происходящее на камеру. Когда я выпрямился, повернулся к ним лицом и сказал: «Стреляйте, сволочи!», тогда они перестали кричать и успокоились. Я сразу же пошел в свою комнату и они за мной, но когда увидели трех малолетних детей и жену, то встали в комнате, направив на меня свое оружие. Потом зашел в мою комнату человек в штатском и в кроссовках, предъявляя мне свое удостоверение на имя майора Нестерова Д.И. (начальника 2 отд. ЦПО ГУ МВД России по Московской области) и сказал мне, что будет производить обыск во всей квартире, хотя мне и моей семье принадлежит только одна комната и я ему об этом сказал, но он стал угрожать взломом всех дверей. Однако, не представляя мне никакого документа на обыск, он стал его производить, все время толкая меня и не давая шагнуть, и при этом все время кричал: «Стоять на месте и не двигаться». Когда я хотел взять фотоаппарат и телефон для съемки этого беспредела, то он набросился на меня вместе со своими людьми в масках и отобрал у меня фотоаппарат. Я им сказал, что так делают только бандиты, за что они на меня крепко обиделись и начали крепко ругаться и угрожать мне, при этом называя меня фашистом и террористом, вызывая неприязнь ко мне у двух понятых соседей дедушки и бабушки. И это продолжалось на протяжении всего обыска в моей комнате. Затем я им сказал, что государственные правоохранители не должны вести себя так по-хамски с людьми и сразу добавил, что никакого уважения к таким полицейским у нормальных людей никогда не будет, на что они мне ответили, что с такими, как я, так и надо обращаться. Тогда я их сравнил с чекистами 20-х – 30-х годов, которые убили миллионы невинных христиан в СССР, только за то, что они не признавали советскую власть и были христианами, за что они на меня стали смотреть еще более угрожающе и вызывающе из глазниц своих масок. А моя семья вместе со мной продолжила утреннюю молитву.

После такого нападения на мою семью я попросил у майора Нестерова сделать звонок адвокату, на что он мне ответил, что обыск уже начался, и он не может мне это позволить, при этом что-то записывая на бумагу, усевшись в мое кресло, из которого я попросил его вылезть, т.к. пока оно еще принадлежит мне. Постоянно я стал ему говорить о том, что он нарушает закон, т.к. не дает мне позвонить моему защитнику. И только уже в процессе обыска, осознав свою «неправоту», он позволил мне позвонить ему, а моей жене родителям, чтобы забрать семилетнюю дочь из школы, потому что нас никого не выпускали из комнаты. В процессе обыска майор Нестеров постоянно выходил в коридор из комнаты и обратно, при этом постоянно у него звенел телефон, как мне показалось и с посторонними разговорами. Когда майор Нестеров стал мне задавать различные дурацкие вопросы на тему отношения к советской власти и неприязни к Сталину, то я ему сказал, что он еще ходил под стол пешком, когда я воевал и исполнял «интернациональный долг» в звании капитана, на что он очень злился и все время угрожал мне вызовом каких-то еще страшней омоновцев, которые меня закроют еще до окончания обыска и при этом называя меня непорядочным человеком, который отбирает деньги у пьяниц и бомжей. Правда, в процессе обыска он откровенно сказал мне, что у него «уважуха» ко мне только за то, что я участвовал в боевых действиях и награжден орденом «Красной Звезды», но я пропускал все это мимо ушей, так как я уже понимал цену его «добрым» словам, абсолютно противоречащие его поведению при обыске. Я привел ему в пример сотрудников милиции уголовного розыска Сергиева Посада, которые проводили обыск в прошлый раз в моей комнате культурно и законно оформленный, которые даже после обыска, заинтересовались моей библиотекой и даже попросили у меня сборники моих стихов и книги о масонстве. (Я не помню фамилию того подполковника милиции, но скромного старшего лейтенанта Белых, совершавшего обыск (тоже по 282 статье УК РФ), я запомнил до сих дней и встречаясь на улице мы всегда здороваемся. А старшего этой следственной группы майора Нестерова запомню уже навсегда, но только уже в другом значении.

После обыска в моей комнате, когда мы вышли в коридор квартиры, а полицейский открыл дверки кладовки, жена и я увидели там небольшую коробку, которой не могло быть до начала обыска. Когда кладовку открыл сотрудник полиции, то там обнаружили какие-то газеты и германского орла. Мы с женой возмутились и спросили майора Нестерова, каким образом появилась здесь эта коробка, которой до начала обыска не было, так как там у нас хранятся другие вещи (позже мне жена рассказала, что она слышала, как во время обыска, когда все были в комнате и понятые тоже, а нас не выпускал из комнаты, кто-то заносил вещи в квартиру и открывал кладовку в коридоре (потому что при открытии она всегда издает специфический скрипящий звук), на что майор Нестеров сказал, а разве это не ваши газеты и орел? Пока не знаю чьи они, но как они попали в кладовку во время обыска мы не знаем, потому что там их точно не было. Я попросил записать в протокол обыска о том, что эта коробка не была в кладовке до обыска и как она попала в кладовку во время обыска мы не знаем, но кто ее подложил туда, мы теперь можем только догадываться. Майор Нестеров с большим трудом записал наше замечание в протокол, при этом еще долго доказывал, что это коробка наша, но объяснить, как она попала в кладовку он не мог. При виде таких подстав и манипуляций следственной группы с коробкой, я ему сказал, что у меня больше уже нет никаких иллюзий по отношению не только к руководителю следственной группы, но и к некоторым полицейским РФ, так как без согласования с начальником следственной группы майором Нестеровым и старшим следователем по особо важным делам Суровым А.С. такие манипуляции при законном обыске невозможны. Хотя после такого подброса, мне пришлось их еще и поблагодарить за то, что они не подбросили в кладовку гранаты и патроны. А сколько таких случаев было при обысках? Моя жена, да и я сам, когда такое слышали от различных потерпевших, то неохотно в это верили, но зато теперь мы сами убедились в подобных подставах и на собственном опыте. (Кстати, германского орла и запрещенные газеты "Сергиев Посад №18 мне вернули после следствия, но видимо для того, чтобы этот подброс не всплыл в суде.)

После «перепалки» с Нестеровым, он вывел меня в коридор подъезда и предложил сотрудничество с ним по «сливу» информации и членов казачества. Я сказал ему, что я христианин и такими делами не занимаюсь. На этом наш разговор закончился, и он сказал мне собираться в следственный комитет и взять с собой теплые вещи, на что я ему ответил, что вещи возьму в следующий раз. Конечно, понятно, что «доблестная» полиция надеялась у «предводителя» злых казаков-фашистов найти склад с оружием и боеприпасами, чтобы уже навсегда покончить с «неудобным» атаманом и Сергиево-Посадскими казаками в их крестоносной борьбе с коррупцией в России.

04 октября 2016 года

Отдание праздника Воздвижения Животворящего Креста Господня

Атаман СКО Турухин П.К.