Виктор Мальцев

 Россию действительно умом не понять. Использовать казаков как военную силу  – это, пожалуйста. А использовать многовековые традиции казачьего самоуправления как вакцину для излечения безнадежно больной правовой системы России – законодателям постоянно что-то мешает.

То ли танцоры плохие, то ли зарубежные кураторы ставят не ту музыку, то ли хорошему танцору всегда что-то мешается между ног.

Что формирует человеческое сознание: бытие или нравственный императив?

История доказала другое – человеческое сознание формирует правовая система.

Россию, может быт, умом и не понять. А вот понять, почему тысячелетняя история взаимодействия Российской Империи и казачества развивалась с пользой и для Империи и для казаков, а столетняя история послереволюционного периода развивается исключительно во вред государству Российскому и казакам – просто необходимо.

А понять, что постлиберальная власть, поставленная в России англосаксами, в результате государственного переворота 1990 года, грозит уничтожением и России, и казакам – вопрос жизни и смерти и государства, и казаков. 

Важной частью понимания происходящего с Россией и в России является очевидное присутствие «внешнего оператора». Желающих поживиться российскими богатствами испокон веков было множество. Но особую страсть к России всегда испытывала Великобритания.

Необходимо понять, почему именно Великобритания – вечный геморрой России. Почему именно Британская корона раскроила череп короне Российской (тоже мне родственники) и, почему именно англосаксы оказались могильщиками Советского Союза? И причем тут казаки?

***

На мой взгляд, единственным универсальным инструментом понимания происходящего в бермудском треугольнике: Россия, Великобритания и казаки, является не культура, философия или национальные особенности, а форма права каждого из субъектов этой захватывающей игры.

Европейская романо-германская кодифицированная правовая система выросла из римского права. А римское право выстраивалось как свод кодексов и законов, обеспечивающих силовую власть Рима и цезаря на всех территориях Римской империи.

Романо-германское право стало основой и российского права. Забальзамированная византийскими традициями, российская правовая система приобрела особо изысканные формы восточной деспотии в немецком кафтане.

Маленькая нищая Британия имела амбиции не меньшие, чем Рим, но не имела римских легионов, кирасиров Наполеона или танковых армад Гитлера. Маленькая нищая Британия так и осталась бы провинциальной окраиной Европы, если бы не отказалась от европейской системы кодифицированного права и не построила свою правовую систему, основанную на судебных прецедентах – прецедентное право.

Суть его сводилась к тому, что для политического и экономического захвата, например, Индии или Канады, нужно было не ломать об колено правовую систему аборигенов,  а видоизменять свое законодательство с учетом специфики оккупированных территорий. Прецедентное право Англии стало тем секретным оружием, которое создало Британскую империю.

Чье право правее показала история: три Рима рухнули, а Британская империя, то сжимаясь, то расширяясь, существует до сих пор, и маленький нищий остров просто пухнет от зипунов, натасканных со всего мира. Лондонская библиотека – это библиотека человеческой цивилизации, а не только англосаксонской.

И причина не в какой-то особой одаренности жителей туманного Альбиона, а в принципиально ином типе политического мышления и индивидуального сознания, сформированного прецедентным правом Великобритании.

Чьё право правее?

Чем отличается прецедентное право англичан от кодифицированного права россиян. Если обобщить до простой схемы, то прецедентное право создает законы в процессе конфликта граждан между собой или гражданина и государства. Если прецеденты были – используется существующий закон, если нет – мгновенно создается новый закон в ходе жесточайшей борьбы обвинения и защиты на фоне широкого общественного обсуждения нового судебного прецедента.

Кодифицированное право создает законы на основе неких умозрительных представлений правителей о человеческом благе, никакого отношения к реальности бытия не имеющих. Эти представления законодатели превращают в столь же умозрительные законы, которые должны исполнять ничего не подозревающие граждане.

Кодифицированное право России оформляет в законодательных актах идею прямого авторитарного правления (Российской Империей, Советским Союзом, Российской Федерацией), как суть вечное и незыблемое, невзирая на смену политических режимов, революции и катастрофическое сокращение пространства применения.

Рано или поздно нагромождение кодифицированных законов так далеко отрывается от изменяющегося бытия, что это самое бытие бунтует, и очередной Рим разлетается вдребезги. Парадокс, но призванное парализовать любую общественную активность, кодифицированное право само провоцирует неизбежность бунта.   

Прецедентное право Англии является рабочим инструментом, поддерживающим развитие систем социального самоуправления. Изменение законов происходит по итогам состязательного судебного процесса, волей судьи в рамках существующей на момент принятия решения общественно-политической ситуации, предыдущего опыта и характера правонарушения.

Англосаксы следят за судебными разбирательствами с не меньшим интересом, чем за интригами сериалов. Состязательный принцип является мощным средством правового воспитания. Прецеденты каждый примеряет к себе, и до следующего судебного прецедента общество живет по общепринятому и понятному законодательству. С появлением новых видов преступлений свод законов пополняется новыми законами.

Изменения же в кодифицированное право вносятся в соответствии с изменением политической ситуации в высших эшелонах власти с помощью карманной законодательной системы, и никакого отношения к потребностям общества не имеют. Попробовал бы президент США изменить срок своего правления с 4 до 6 лет! В России – легко.

Проблема не в наличии или отсутствии политической оппозиции; проблема в общественном сознании, которое сформировано той или иной правовой системой. Равновесие между парламентом и королевой  в Великобритании или междусобойчики между республиканцами и демократами в США; и выборы одного арбуза из одного в России – это не причина, а следствие разных правовых систем.

***

Как это выглядит на практике. Всё начинается с момента обращения в суд. В России потерпевший обязан уже в заявлении указать статью Закона, которая, на его взгляд, была нарушена, когда его избили или обокрали. И если он этого не знает – заявление просто не принимается... Бескрайнее поле для адвокатских поборов, без сути адвокатской практики. 

Англичанину или американцу достаточно описать характер правонарушения, а уж суд определит, где и когда были подобные прецеденты, а если прецедентов не было – напишет новый закон, но, безусловно, осудит нарушителя.

По России должна была прокатиться целая волна террористических актов, прежде чем неповоротливая российская Фемида сочинила закон о терроризме. В Англии первый же прецедент террористического акта включил всю судебную систему на создание соответствующих законов. Обошлось одним-двумя инцидентами. 

О сфере финансовых нарушений говорить вообще не приходится. Любой новый способ завладеть чужой собственностью или деньгами в Англии создает прецедент и новый закон, причем выгодный исключительно Англии. Весь Советский Союз разворовали, а норм закона, чтобы осудить воров, в российском законодательстве не было, да и не могло быть – в СССР заводы и целые отрасли не крали.

Воры быстро смекнули, что никакой судебной системы в России нет, поскольку в рамках кодифицированного права её не может быть по определению. Быстренько скупили Государственную Думу, и начали штамповать законы, обеспечивающие дальнейшее воровство и собственное безопасное существование.  

Казачий прецедент в российском правовом поле

Казачье самоуправление, без всяких представлений о прецедентном праве англосаксов, развивалось в прецедентной форме. Традиции или правовые основы существования  народа-воина формировались по внутренней необходимости выживания в условиях постоянной военной опасности. Нарушители этих традиций карались жестоко, но не кастой продажных судей, а самими казаками. 

Только казачий круг мог определить степень вины казака, нарушившего казачьи традиции. В то же время, традиции казаков никогда не являлись догмой. Если нарушение традиций приносило казачеству больше пользы, чем их соблюдение – менялись традиции. Правда, одна традиция оставалась неизменной – замков на казачьих куренях и амбрах не было. Казаки воровства не знали.

Важная особенность: сохранение или изменение традиций у казаков никогда не делалось в угоду власти, то есть атаману. Более того, если управление выбранного атамана начинало представлять угрозу благополучию казаков – переизбирали атамана, без всяких сроков его полномочий.

В любом случае, созданный и утвержденный на круге прецедент становился железным законом для казаков… до следующего круга. А следующий круг мог быть собран и через пару недель, если того требовала ситуация. Казаки не могли позволить себе вносить изменения «сверху» годами.

Ни у кого и мысли не возникало писать новые правила за спиной у казаков или «вносить поправки» без решения круга. Именно в этом состояла вековая устойчивость механизма самоорганизации казачества. Именно поэтому у казаков никогда не было внутренних бунтов и революций.  

Беспомощность российского кодифицированного законодательства перед новыми реалиями жизни особенно ярко проявилась в отношении казачьего возрождения.

Английская правовая система первый же факт, например, избрания десятками тысяч казаков атамана Всевеликого Войска Донского в девяностые годы, мгновенно превратила бы в законодательный прецедент.

Избранный атаман (а это был не кто иной, как Александр Михайлович Шолохов – сын великого Шолохова) получил бы законодательный государственный статус, а казаки – государственную поддержку. И сегодня у России была бы другая история.

Но Россия вам не Англия. Наверху двадцать лет думали, и, конечно, не о том, как использовать данный Богом и историей ресурс казачества для государства Российского, а как на этом сделать свой маленький гешефт. Родили реестровых «казаков», назначили не имеющих отношения к казачеству заместителей губернаторов казачьими атаманами. Бред полный, но это государственный бред.

Опыт двадцатилетнего возрождения, десятки тысяч изломанных судеб, нереализованный потенциал целого народа – кодифицированному псу российской правовой системы под хвост. Любимая российская забава – уничтожать национальные ресурсы в угоду кучке коррумпированных политиков под сенью кодифицированного права.

Теперь российская Фемида будет лет двадцать думать, как предотвратить ею же самой созданный конфликт между реестровыми и не реестровыми казаками, и между казаками и государством… или как на этом сделать новые бабки.

В этом контексте сама идея появления «Закона о казачестве» со стороны государства, по нормам кодифицированного права по отношению к народу, который всю свою тысячелетнюю историю жил по нормам прецедентного права – шизофренический правовой бред, убийственный для казачества и  разрушительный для страны. 

Объединить кодифицированное и прецедентное право невозможно. Команду: «стой там – иди сюда» – отдать можно, выполнить нельзя. Вырядить пару тысяч холопов в казачью  справу можно – заставить баранов стать львами невозможно, ни кнутом, ни пряником. «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу».

Поэтому потуги российского руководства усовершенствовать правовую систему России совершенно бессмысленны.

Две революции в одно столетие ничему не научили. Законодательно готовим третью.

Без альтернативы

Эффективность веками складывавшегося казачьего самоуправления была настолько высока, что казакам за тысячу лет так и не понадобилось создавать репрессивный институт собственной государственности  для сохранения своего суверенитета. В то же время казаки были настолько нужны России, что государственная машина Российской Империи, при всей своей тупой тотальности, не стала казачье самоуправление «приводить в соответствие» с российским законодательством.

На самом деле, у власти Российской Империи альтернативы не было. Либо казаки – военный ресурс Империи, и тогда нельзя ломать систему воспроизводства этого ресурса в рамках казачьего самоуправления на землях Присуда, либо «приведение в соответствие» традиций казачества с законодательством Российской Империи, но тогда исчезнут казаки, поскольку, увы, казаки в неволе не размножаются.

Фатальная ошибка большевиков состоял в том, что захватив власть, строя новый тип государства они так и остались в рамках кодифицированной правовой системы Российской Империи. Поэтому ничего другого, кроме тотального холопства внизу и национального предательства и глобального воровства наверху, построить так и не смогли.

Форма права, а не большевистские лозунги и общественно-экономические отношения определили сознание советского народа. Форма права реализуемая на территориях Присуда, а не шоу ряженых определяет сознание казаков.

У современной российской власти и лично у В.В. Путина тоже нет альтернативы. Без казаков Россия возродиться не может, а без территориального самоуправления не может возродиться казачество.

***

Я всё не мог понять, почему англичане, владея практически всем миром, не внедряли свою модель права, как это сделал Наполеон со своим «Гражданским кодексом», когда захватил Европу. Только 25-летняя история тотального уничтожения любых попыток возрождения казачества дала понять: британцы не собираются делиться мощью своей правовой системы – они собираются пользоваться ею для достижения своих целей и подавления любых конкурентов. 

Форма права определяет национальное сознание

Национальное сознание, взращенное в условиях жестокой состязательной судебной системы прецедентного права, направлено на освоение изменяющейся реальности, поэтому инициирует развитие науки, конкуренцию в экономике, экспансию в политике и всегда на шаг опережает национальное сознание, выживающее в рамках кодифицированного права. 

Национальное сознание, сформированное в условиях кодифицированного права, – это сгусток нереализованных эмоций, проектов и идей. Поскольку между субъектом активности и постоянно изменяющейся реальностью всегда стоит сброшенная сверху железобетонная норма закона в лице дебила-столоначальника, который объясняет нерадивым гражданам, что пределом развития и России, и каждого россиянина лично является административно-восторженное пересказывание очередного послания Президента (Императора, Генсека – без разницы).

Свезет с очередным «Божьим помазанником» – немного поразвиваемся; не свезет – закрывайте шторы и качайте вагон.

Изощренная риторика англосаксов, умеющих трактовать любой прецедент международной политики в своих интересах, просто парализует российских «интеллектуалов». Беспомощные отсылы к некоему «международному праву» и жалкая критика  – это всё, что могут противопоставить агрессии англосаксов российские политики, выращенные в условиях правовой системы «чего изволите?».

Идеальный образец для сравнения – пара «говорящих голов» Джейн Псаки и Мария Захарова. Псаки беззастенчиво и нагло создавала новую реальность и политическую, и даже географическую. Весь мир в лице российских политиков и аналитиков язвил и потешался. Реальность, созданная великой Джейн, сегодня стала законами о санкциях и недопуском на олимпиаду.

Постоянная «обеспокоенность» «бесконечной нелогичностью» западных «партнеров» и отсылы Маши Захаровой к неким нормам международного права (порой, даже советует почитать, какую-нибудь писульку ООН) – это не её личная политическая бездарность и интеллектуальное убожество – это чистый образец кодифицированного сознания в политике.

О другой звезде российской политической эстрады – Дмитрии Пескове – вообще сказать нечего. Если подключить к телевизору в момент выступления пресс-секретаря президента России детектор лжи – он сгорит до того, как Дима откроет рот.

Вот только ложь Джейн Псаки – это продавливание национальных интересов США; а ложь Захаровой и Пескова – это демонстрация беспомощности и России, и её президента.

***

Практика последних десятилетий показала, что на казаков эта английская машина интеллектуального подавления не действует в силу глубокой внутренней идентичности основ правосознания. Это для номенклатурных недоучек МГУ и МГИМО – Оксфорд и Кембридж – заоблачные символы образованности, а для донского казака – это матерые волки из соседнего леса, которые норовят что-нибудь стащить с казачьего подворья.

Для таких «партнеров» оглоблей промеж ушей – сама деликатная форма дипломатии.

Закон как инструмент политики

Внешней.

Пока российские политики изучают международное законодательство, и беспомощно к нему апеллируют, англосаксы создают прецедент, мгновенно превращают его в новый закон, и мочат всех подряд на вполне законном основании. Россия вмешалась в выборы Президента США – есть прецедент (доказательства не имеют значения) – мгновенно принимается закон о санкциях.

Российские политики, выращенные в условиях кодифицированного права, вообще никакой внешней политики осуществлять не могут. Политика – это каждый раз создание новой реальности, новых прецедентов, которых в истории ещё небыло, соответственно это действия вне законодательного поля. Англосаксы это делают легко – закон напишем потом. Российские политики, воспитанные в логике, что сначала надо написать закон, а потом действовать – всегда и безнадежно проигрывают, и будут проигрывать всегда.

Внутренней.

Кодифицированное право формирует кодифицированное сознание – нельзя за флажки. Поэтому Россия развиваться не может. Россия периодически взрывается, и все повторяется сначала. В странах с прецедентным правом «стабильность» – условие развития; в России «стабильность» – это паралич всех систем жизнедеятельности с неизбежным новым взрывом.

Казаки легко уходили за границу целыми станицами, не сомневаясь, что они вернутся. Прецедентное сознание казаков – это и есть свобода и воля. Сегодня казаки ни на что не способны потому, что произошло массовое заражение  кодифицированным сознанием – нельзя за флажки.

Это страшнее геноцида. Геноцид – это внешнее воздействие на казаков. От геноцида можно убежать за границу, можно замаскироваться под колхозников и имитировать покорность, но оставаться казаками. Когда казаки начинают думать в рамках законов, для них, но не ими написанных, (а суть законов в России при любой власти всегда одна – превратить народ в законопослушное быдло), это эвтаназия казачества.

«Законопослушность казаков» – это хитрый еврейско-либеральный трюк по подмене основного жизненного принципа казаков: следования своим традициям, а не послушание российским законам, к казакам никакого отношения не имеющим. Пока это был идеологический спам – ну, брешуть и пусть брешуть. Когда это стало внутренним самосознанием большинства казаков – вот тут-то и началось настоящее уничтожение казачества.

Массовое написание казаками челобитных Президенту и Правительству с апелляциями к так называемым законом о казачестве – это приговор казаками самим себе – эвтаназия состоялась. А когда атаманы (иногда вполне достойные) на каждом круге втюхивают казакам о законопослушности казаков – то и никакого контроля всяких там ФСБ над казаками учинять уже не нужно.

История – самый лучший учитель[1]

С правовой точки зрения, обширные автономные казачьи территории с прецедентным самоуправлением внутри кодифицированной правовой системы Российской Империи создавали правовое равновесие и социальную устойчивость всего государства Российского.

Сегодня уже очевидно, что никакого поступательного развития человечества от феодализма к капитализму и от капитализма к социализму, а затем к коммунизму не существует. Существует конкуренция правовых систем, которые определяют и политику, и экономику.

Прецедентное право англосаксов создало глобальную ситуацию политического, экономического и военного преимущества. Кодифицированное право Европы и России эту конкуренцию проиграло по всем статьям. Уничтожив казачество, лишив Россию правового стабилизатора, большевики сравняли правовое поле России с европейским и обрекли Советский Союз на неизбежный крах.

Вся законодательная бредятина нынешней власти про « возрождение казачества»,  без понимания правовой сути этого возрождения, – это вольная или невольная подготовка к окончательному уничтожению России.

А суть проста как апельсин. Восстановление прецедентного казачьего самоуправления на территориях казачьих войск, это проблема не спасения казачества (вряд ли в руководстве России эта проблема кого-то волнует), это спасение собственной кремлевской задницы от неизбежного насилия англосаксами. 

А вся эта организационная суета по созданию объединенного реестрового казачества, равно как и сопли-вопли «родовых казаков» у кого член казачее – не более чем фольклорный пир во время чумы.  

Даже возвращение казакам территорий казачьих войск – это полдела. Воссоздание правовых основ казачьего самоуправления, альтернативных правовым основам Российского чиновно-полицейского правления – вот суть дела. Без такого баланса у России нет ни одного шанса на выживание.  

Выводы

Выводы даже для меня самого оказались во многом неожиданные:

– определяющее значение для развития общества и государства имеют не общественно-экономические отношения, в чем я был абсолютно уверен до настоящего момента, а принцип устройства права;

 – основную угрозу российской государственности представляют не происки врагов, а её самоубийственная кодифицированная судебно-правовая система, которую эти самые враги пестуют и поддерживают любыми способами как своего главного союзника в борьбе с Россией;

– русский бунт, бессмысленный и беспощадный – это не основа психологии русского народа, а неизбежное следствие кодифицированного права в Российской Империи вчера, и в Российской Федерации сегодня;

– Российская  Федерация неизбежно взорвется, если не поменяет свою судебно-правовую систему. И никакой Путин, и никакая Нацгвардия этого предотвратить не смогут;

– очевидно, что нужно создавать новую судебно-правовую систему России, обеспечивающую развитие страны и её граждан;

– перестроить одномоментно веками сложившуюся законодательную машину, несмотря на неизбежность революции, вряд ли удастся, даже если на то будет воля Президента;

– единственный  правильный путь – восстановление правового равновесия между кодифицированной правовой системой России и прецедентной правовой системой казачьего самоуправления;

– территория Всевеликого Войска Донского (Ростовской области), с её вековой историей прецедентного права – идеальное место для первого шага.

Тем более что за опытом прецедентного права в Англию ездить не понадобится – обязательно подсунут какую-нибудь гадость в красивой юридической упаковке. Тысячелетний опыт самоуправления казаков – куда более надежный фундамент построения новой  правовой системы России. 

Виктор Мальцев

Директор Международного центра стратегического проектирования