Существование в условиях технологических и финансовых санкций подчинено определенным правилам, среди которых экономия ресурсов, минимизация коррупции, повышение эффективности работы по всем направлениям, снижение уровня забюрократизированности страны. Но в первую очередь необходимы оптимизация кадровой политики, привлечение к руководству страной и ее оборонной промышленностью людей с наиболее высоким интеллектуальным потенциалом.

Как хорошо известно, ни одно государство в мире не существует вечно. Страна может быть империей или демократией, теократией или военной диктатурой – неважно. Большое государство сталкивается с сепаратизмом провинций и региональных лидеров, который, как водится, поддерживают конкуренты. Как правило, оно распадается – на время или навсегда, с большими или меньшими экономическими и территориальными потерями. Большой или малой кровью обойдется очередной кризис, зависит от конкретной ситуации, которая связана с тем, что представляют собой лидеры этих государств и регионов – национальная элита.

“ На каком языке будет говорить армия страны, если ее система школьного образования рухнет, не объяснил ни один министр-реформатор ”

Государство маленькое выживает в качестве нейтральной зоны, балансирующей между соседями, поглощается ими или попадает в сферу их влияния, сохраняя все прерогативы независимости и видимость того, что его политика от этого влияния не зависит. Все процессы, о которых сказано выше, могут длиться долго, иногда на протяжении десятилетий, после чего наступает взрыв наподобие Февральской или Октябрьской революций, распада СССР, грузинского или украинского кризиса.

Так было, есть и, похоже, будет еще долго. Поскольку никакого всемирного государства, о котором писал Карл Маркс, нет и так называемое мировое сообщество, о котором много говорят в западных столицах, противопоставляя ему то Иран, то Израиль, то Россию, крайне мало его напоминает. Скорее речь пока идет об ослаблении западного клуба, собравшегося вокруг США, которое его члены пытаются, как могут, компенсировать за счет реальных или потенциальных конкурентов.

В отношении России, которая, сохраняя значительную часть советского технологического потенциала, таким конкурентом является, начавшаяся с подачи администрации президента Обамы кампания по ее отсечению от западного финансирования и технологий, к которой вопреки экономическим интересам собственных стран присоединились лидеры ЕС, означает новую холодную войну. В случае развития ситуации на Украине по югославскому сценарию это в перспективе может спровоцировать ограниченное вооруженное противостояние на ее территории, в котором примут участие ВС соседних государств.

Намеренно ли США втягивают Россию в гражданскую войну на Украине, провоцируя там интенсификацию военного противостояния, которое сопровождается обстрелами нашей территории и нарастающим потоком беженцев, или демонстрируют обычную для них в таких ситуациях некомпетентность, не столь важно. Главное, что адекватного ответа они не боятся: любая реакция Москвы скажется на Киеве или Брюсселе, но не на Вашингтоне, который в любом случае останется в стороне от войны и ее результатов.

Отдают себе европейские политики отчет в том, какие последствия для будущего наших отношений влечет присоединение к антироссийским санкциям или нет, после принятия ими соответствующего решения также неважно. Ясно, что Россия рассматривается ими не как член единого цивилизационного сообщества и не как партнер, а как страна, интересы которой учитываться не должны и на которую не только можно, но и нужно оказывать давление. Соответственно соглашения, обещания и гарантии, касающиеся РФ, де-факто не имеют той силы, как в отношениях государств «Семерки», отчего формат G8 и исчерпал себя.

Поиск сторонников

Судя по беспрецедентному вердикту Арбитражного суда в Гааге по иску ЮКОСа, который похоронил международное право как систему не хуже, чем нарушение соглашения о передаче власти на Украине оппозиции, подписанного Януковичем под гарантии Польши, Франции и Великобритании, любая возможность давления на Россию будет использована западным сообществом без оглядки на последствия. Что следует учитывать, поскольку любую войну можно выиграть, желательно с минимальными потерями. В том числе объявленную России войну на экономическое истощение.

Коллаж Андрея Седых

Вопросов здесь пока больше, чем ответов. С кем и по каким направлениям Россия сможет сотрудничать? С кем и по каким проектам противостояние неизбежно? Какой ответ адекватен в отношении Соединенных Штатов, какой – присоединившихся к антироссийской кампании стран Евросоюза, какой – государств, последовательно враждебных России, типа Катара или Саудовской Аравии, не являющихся членами западного сообщества? Наличие упомянутого ответа не предполагает необходимости давать его немедленно: война на несколько фронтов малоосмысленна. Однако сама по себе демонстрация возможности такого ответа неизбежно становится фактором сдерживания.

Информационная война, которая была развернута в ходе «арабской весны» с присущими ей фальсификациями, продемонстрировала, что даже самые авторитетные мировые СМИ более не являются объективным источником информации. В ситуации с событиями на Украине, особенно после гибели над ее территорией малайзийского самолета, двойные стандарты были продемонстрированы ими в полной мере. В то же время кадровый голод в Государственном департаменте США, характерным «лицом» которого является в настоящее время Дж. Псаки, косвенно работает на Россию: прямые подтасовки и некомпетентность официальных лиц в современном информационном обществе проявляются мгновенно.

Проблема в поиске адекватного ответа России, который мог бы продемонстрировать США рискованность конфронтации с ней, состоит в первую очередь в том, что враги Вашингтона не являются автоматическими союзниками или партнерами Москвы. Радикальные исламисты занимают наиболее активную антиамериканскую позицию в современном мире, однако они не могут быть использованы Россией без опасности усиления на ее собственной территории. Причем к представителям «умеренного ислама», включая «Братьев-мусульман», исключение которых из отечественного списка экстремистских организаций активно лоббировалось еще недавно, это относится в той же мере, что и к салафитам, сторонникам Исламского движения Узбекистана, Движения за освобождение Восточного Туркестана или «Хизб-ут-Тахрир».

Проникновение радикальных суннитских исламистов в западноевропейское сообщество и лоббистский потенциал их покровителей и спонсоров в американском истеблишменте сформировали антироссийский альянс «Зеленого интернационала» со спецслужбами США, Великобритании и Франции. Саудовская Аравия и Катар при их внутренней конкуренции и разногласиях с Западом по частным вопросам в отношении к России настроены одинаково негативно. Использовать их противостояние в российских интересах нереально. Так, поддержав в Каире правительство Ас-Сиси, Эр-Рияд лоббирует поставки в АРЕ французских ВВТ. В какой мере ВПК Франции окажется на египетском рынке конкурентом российского, неизвестно.

В то же время входящая в НАТО Турция прямо против России не выступает, несмотря на разногласия с Москвой по ситуации в Сирии, а в отношении украинско-российского кризиса заняла ту же позицию позитивного нейтралитета, что и в отношении российско-грузинской войны 2008 года. Авианосцы США через черноморские проливы не пропускаются Анкарой, ссылающейся на ограничения по тоннажу. Инвестировать в экономику Крыма турецкие компании готовы. Принципиальная позиция России по ситуации на Украине имеет в Турции больше сторонников, чем противников. Что никак не сказывается на отношениях премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана с президентом Бараком Обамой – они и без того плохие.

Протестные настроения в России в настоящий момент находятся на низком уровне – урок киевского майдана, состоящий в том, что революционные потрясения, поддержанные извне, могут обрушить государство, но неспособны исправить его недостатков, большинство граждан страны учли. Руководство явно не намерено втягиваться в украинскую гражданскую войну, в том числе из-за непредсказуемости возможных путей развития ситуации. Проблемы оборонной промышленности РФ из-за выпадения поставок с Украины могут быть разрешены в сравнительно сжатые сроки. В то же время украинский кризис только разворачивается. Он чреват какими угодно сюрпризами – и далеко не только на украинской территории.

Задачи мобилизации

Пока что в рамках противостояния с Западом и киевскими властями Россия действует на опережение (в ситуации с крымским референдумом) и с разумной осторожностью (по юго-востоку). Однако адекватность реакции на происходящее государственных чиновников на уровне, следующем после высшего руководства страны, вызывает вопросы. Это относится в том числе к таким госкорпорациям, как Росатом, Роскосмос, и ряду других.

Появившаяся в отечественных СМИ информация о лоббировании руководством Росатома участия в важнейшем для будущих перспектив отечественной атомной промышленности за рубежом проекте турецкой АЭС «Аккую» французских производителей оборудования с их американскими инвесторами вместо российских «Силовых машин» в случае отказа ими в поставке запчастей грозит не только срывом самого проекта, выполняемого на российские деньги, но и критическим обострением отношений с Турцией. При этом стоимость операции такого рода составит для США и Франции не миллионы, а всего лишь сотни тысяч долларов.

То же самое касается Роскосмоса, теряющего спутники из-за аварий ракет-носителей. От состояния дел в этой организации прямо зависит уровень обороноспособности России. Аварийность отечественной космической отрасли пока растет, и это вдобавок к идеям развития дорогостоящих мегапроектов типа полетов на Марс и Луну может оставить страну без реального космического потенциала, наработанного десятилетиями.

Отсутствие у отечественных структур ключей к программному оборудованию зарубежных высокоточных станков – «скриптов» превращает их в заложников западных производителей. Точнее, политического руководства государств, готовых ввести санкции против России. Это много более реальная угроза, чем прямое столкновение отечественных ВС с войсками НАТО. Что в ситуации такого рода может сделать страна, собственное станкостроение которой более не существует? Ответ на этот вопрос необходимо найти до того, как антироссийские санкции заработают в полном объеме.

Россия пока находится только на пороге санкций. Бойкоты и запреты разного рода не новость в мировой практике. Они вводились в отношении ЮАР и Израиля, Кубы и Вьетнама, Китая и СССР, Ирана и Ирака. Существование в условиях технологических и финансовых санкций подчинено определенным правилам, среди которых экономия ресурсов и кадров, минимизация коррупции, привлечение к руководству страной и ее оборонной промышленностью людей с наиболее высоким интеллектуальным потенциалом, повышение эффективности работы по всем направлениям, снижение уровня забюрократизированности страны.

В какой мере это, в первую очередь оптимизацию кадровой политики, от коей на самом деле зависит все вышеперечисленное, удастся реализовать в отечественных условиях – вопрос, ответ на который даст только практика. В огромной мере ситуация, сложившаяся в настоящее время в отношениях России с конкурентами, спровоцирована массовым выводом из страны на протяжении четверти века капиталов представителями ее «истеблишмента» и открытой коррупцией, дошедшей до высших властных эшелонов.

Особый вопрос, от которого зависит не только обороноспособность, но и будущее страны, – судьба ее науки и образования. Российские институты (притом что их реальная модернизация действительно необходима) почти добиты реформой в рамках идей приватизации, превращения школ и университетов в высокодоходный бизнес бюрократического руководства, упования на ЕГЭ, «болонскую систему» и прочие новации, слепо скопированные с англосаксонской модели.

Канцлер Отто фон Бисмарк не случайно полагал главным организатором германской армии школьного учителя. Фразу эту легко применить к российской действительности, если попытаться понять, каким образом повальное закрытие педагогических вузов, проводивших в советское время русификацию страны, может сочетаться с притоком на ее территорию миллионов мигрантов из Центральной Азии и дерусификацией Северного Кавказа и ряда национальных автономий в других регионах. На каком языке будет говорить армия России, если ее школьная система рухнет, не объяснил еще ни один министр, проводивший реформу образования.

Точно так же никто еще не объяснил, каким образом поддерживать ядерный потенциал страны без фундаментальной науки. Менеджеры ФАНО, возможно, креативнее академиков, несравнимо более «эффективны» и лучше распорядятся имуществом и зданиями Российской академии наук. Однако даже высокооплачиваемый бухгалтер ученых не заменит. Как и финансист не заменит инженеров и техников, а политик – квалифицированных рабочих.

Повторим: вероятно, этого кто-то не заметил, но России объявлена война. Пока – холодная. Причины этого обсуждать бесполезно. Хороша страна или кругом виновата, войну эту необходимо выигрывать. Повернуть ситуацию вспять, сменив руководство и выполнив все условия Запада, на что надеются лидеры отечественной оппозиции, невозможно. Точнее, в этом случае Россия просто перестанет существовать. Что вряд ли обрадует большинство ее населения.

Вызов Америке

Тем, кто способен экстраполировать на российские условия ситуацию на Украине, ясно, что нас в этом случае ожидает катастрофа, по сравнению с которой распад СССР – мелкие неприятности. Тем более она является второй после Соединенных Штатов ядерной державой. Не говоря уже о насыщенности российской территории объектами повышенной опасности – химическими, биологическими и прочими производствами с высокой степенью риска крупных производственных аварий.

Замечание президента Обамы насчет того, что Владимир Путин «не является рационально мыслящим лидером», означает, помимо прочего, что он и его окружение убедились: работать с высшим российским начальством простыми, привычными им по постсоветскому пространству методами подкупа, шантажа или ни к чему не обязывающих предложений, вроде «перезагрузки», бесполезно. Это означает наращивание давления на Россию по всем возможным направлениям до того момента, пока эта тактика окончательно не провалится. Как она проваливалась везде и всегда.

Это отнюдь не означает, что все страны, являющиеся объектами американского давления в настоящее время или в будущем, будь то Иран, Китай, Израиль, Пакистан или Вьетнам, автоматически становятся союзниками России. Любое государство руководствуется только собственными интересами, в число которых у большинства стран входит минимизация конфликта с таким сильным противником, как США.

Даже наиболее откровенные из тех, кто был бы рад бросить Америке вызов, если бы она ослабла до такого состояния, что это пройдет безнаказанно, предпочитают не выступать против нее открыто, а как в ходе голосования на Генассамблее ООН по Украине, не поддерживать позицию США – воздерживаясь или не участвуя в голосовании. И этот тест показывает, в какой мере Россия может рассчитывать на страны, которые ей в противостоянии с Соединенными Штатами действительно важны.

Последовательная поддержка российским руководством многих мировых лидеров из числа тех, кто пытается действовать на международной арене самостоятельно, заинтересовала и значительно укрепила авторитет страны и ее президента. Мало кто в мире из желающих игнорировать американскую точку зрения мог решиться на это в такой степени, как это сделал Владимир Путин. Однако выражать симпатии к России, поддерживать ее и с ней взаимодействовать большая часть «американоскептиков» будет не за счет отношений с США.

Более того, развивать свои отношения с Россией, как это делают Иран и Китай, они будут с учетом того, что в текущий исторический момент сотрудничество с ними для Москвы более важно, чем в прошлом, именно из-за охлаждения отношений с Западом, из чего постараются извлечь для себя максимально возможную прибыль. Бессмысленно рассчитывать на то, что они автоматически встанут на сторону России в любой ситуации из тех, какие возникнут в будущем, как это делают сторонники немедленного вовлечения Ирана в ШОС.

В любом случае ШОС – это именно Шанхайская организация сотрудничества. В случае распада действующей системы сдержек и противовесов в Центральной Азии она может стать заслоном на пути превращения постсоветских республик, расположенных на этой территории, в форпост радикального исламизма, одинаково опасного для России и Китая. Но полноценным военно-политическим альянсом она не будет. Если такое все же случится, альянс этот станет ориентироваться не на Россию, а на Китай, что вряд ли устроит Москву.

Впрочем, с тактической точки зрения давление, оказанное администрацией Барака Обамы на Израиль в ходе военной операции в Газе, охлаждение отношений Америки с Саудовской Аравией и Египтом за счет укрепления их с Катаром, провал американской политики в Сирии и Ираке, проблемы с выборами президента в Афганистане, «холодный мир» США с Пакистаном и все то, что наращивает конфликтный потенциал между ними и Китаем, ослабляя позиции Штатов в Азии и на БСВ, может быть так или иначе использовано Россией. Напрямую или косвенно, но если Вашингтон доказал, что не готов быть союзником или партнером Москвы, нужно понимать, что он делает ее своим противником.

Пока отечественное руководство воздерживается от неосторожных шагов наподобие тех, которые привели к вводу Советской армии в Афганистан на рубеже 80-х, внешние риски для России ограничены попыткой использовать для ее ослабления внесистемную оппозицию (с минимальными шансами на какой-либо успех), исламистских террористов (в обеих столицах, на Северном Кавказе или в Поволжье) или развить сепаратистские настроения в автономиях.

Последнее с точки зрения планирования организации в стране «цветной революции» наиболее вероятно после ухода с политической арены действующего президента, поддержка которого в электорате чрезвычайно высока. Однако ставка на конфликт соперничающих групп российской элиты может быть реализована США не ранее 30-х годов текущего столетия, когда активная фаза кризиса на Украине будет давно пройдена, что дает России повод для оптимизма.