Думаю, не так уж и много. И тогда замолчали бы те, кто считает, что Путин ведет себя ненормально и непредсказуемо — из-за исключительной злобности характера или нездоровой психики — и что он ведет россиян совсем не туда, где, как им кажется, сосредоточены их истинные интересы. В начале этого месяца один из парламентских комитетов Великобритании обвинил британцев и европейцев в «катастрофически неправильном понимании» России, согласно которому принято считать, что Россия идет по тому же демократическому пути либерализации, что и все остальные. При этом на самом деле «Россия все чаще называет себя геополитическим и идеологическим соперником». И из-за таких ошибочных оценок, по мнению авторов доклада, Запад в своем сомнамбулическом благодушии не увидел угрозы и «докатился» до украинского кризиса.

И даже если бы сбылись самые безрассудные и оптимистичные сны этих пребывающих в полном забытьи западных политиков, и они встретили бы Хорошего Путина — гипотетически более дружески расположенного российского лидера — то и тогда бы он им не понравился. Есть надежда, что Россия со временем сменит власть, но она не сможет изменить свое географическое положение или свои исторические ассоциации, или свое извечное стремление держать Запад (который не всегда пересекал границу с цветами в руках) в страхе и на расстоянии. И многому еще надо учиться.

Позвольте, я проясню: настоящий Путин - совсем не хороший. Вот несколько примеров: 1) в 1999-2002 годах он вел чудовищную войну в Чечне, в которой были и изнасилования, и пытки, и фильтрационные лагеря, и массовые захоронения; 2) в 2003 году он посадил в тюрьму своего главного врага — нефтяного олигарха Михаила Ходорковского, и когда тот уже почти отсидел свой первый срок, он добавил новый; 3) в 2000-2001 годах — вскоре после своего избрания президентом — под его контролем государство присвоило крупнейшие в стране независимые телеканалы, а их владельцев вынудило эмигрировать; 4) со временем он до невероятной степени обогатил своих друзей, и многие крупнейшие в России миллиардеры стали владельцами своих состояний благодаря дружбе с Путиным; 5) в последнее время все чаще высказывается всеобщее мнение, что взрывы в многоэтажных домах в Москве и Волгодонске в 1999 году были делом рук сотрудников спецслужб. И трудно представить, чтобы Путин, будучи премьер-министром России (а всего лишь месяц до этого возглавлявший ФСБ), ничего об этом не знал; 6) во время своего третьего президентского срока он внедрил в практику самые худшие методы российской «уличной политики», используя антизападные, гомофобные и антилиберальные настроения, чтобы укрепить свою популярность внутри страны; 7) в 2004 году, после захвата чеченскими боевиками школы в Беслане, в качестве якобы антитеррористической меры он отменил выборы губернаторов, и глав регионов стали назначать сверху.

И, наконец, в прошлом году, вызвав вполне оправданное возмущение мировой общественности, Путин аннексировал Крым и спровоцировал войну на востоке Украины, отправляя боевикам солдат, оружие и оказывая им информационную поддержку — несмотря на то, что он постоянно лжет об этом и международной общественности, и российскому народу. У настоящего Путина руки испачканы кровью.

Но если представить гипотетического Путина, который был бы самым лучшим Путиным и при этом был бы достаточно жестким, чтобы стать президентом в те же годы, что и настоящий Путин — во времена деморализации России и бездействия — такой лидер в своих действиях почти не отличался бы от сегодняшнего.

***

Для начала разберемся, как обстояли дела в 1998 году, когда Путин впервые появился на государственной политической сцене. Второй президентский срок Бориса Ельцина должен был закончиться в 2000 году. И никто не ожидал, что Ельцин, который едва мог стоять на ногах или что-то говорить, и даже еще долго прожил, попытается боле-менее изменить конституцию и будут избираться опять. Рассуждая реалистически, его мог заменить один из двух главных кандидатов. Один из них, Евгений Максимович Примаков — давний работник КГБ (кличка Максим), который в первой половине 1990-х годов возглавлял службу внешней разведки (СВР). В 1998-1999 годах он был у Ельцина премьер-министром, в этот период начал заниматься расследованием деятельности некоторых олигархов и заговорил о «стратегическом треугольнике», в который должны были войти Россия, Индия и Китай, для создания противовеса гегемонии США. Пожалуй, самым известным его поступком в качестве премьер-министра было решение развернуть самолет, летевший в США с многочисленными российскими бизнесменами на борту, в ответ на известие о том, что авиация НАТО начала бомбить Белград. Бизнесмены в порыве патриотизма (который, вероятно, предвосхитил их последующую постепенно крепнущую поддержку имперской политики России) отреагировали на это решение восторженными возгласами. С тех пор этот разворот в воздухе стали называть «петлей Примакова».

Другим кандидатом на место Ельцина был мэр Москвы Юрий Лужков. Лужков прославился благодаря своему образу простого мужика — он был невысокого роста, крепкий, круглолицый, говорил ясно и откровенно и часто носил простецкую кепку. А еще он был знаменит тем, что умел привлекать в Москву зарубежные и российские инвестиции. В этом ему удалось перегнать бывшую столицу — изначально более благополучный Санкт-Петербург, на который в годы правления мэра Анатолия Собчака и его правой руки Владимира Путина, обрушились проблемы разрухи, деградации, оттока капитала и захлестнула преступность. Несмотря на то, что Лужков был успешным мэром, он был невероятно безнравственным и коррумпированным (его жена Елена Батурина занималась строительным бизнесом и вдруг стала первой в России женщиной-миллиардером) и в результате так и не смог решить самые насущные проблемы столицы, например, проблему пробок на дорогах. (Вместо того чтобы инвестировать в общественный транспорт, Лужков отменил светофоры и волевым решением настроил несколько новых дорог, оказавшихся бесполезными). К тому же, он был ярым русским националистом, у которого была отвратительная привычка заявлять, что Крым на самом деле является частью России. Особенно он любил это говорить, когда приезжал в Севастополь, где по соседству с украинским базировался и российский Черноморский флот ВМФ. Дошло до того, что власти Украины объявили Лужкова «персоной нон грата» и запретили ему въезд в страну.

Они были главными претендентами на президентский пост в начале 1999 года. Расклад изменился осенью того же года, когда сравнительно малоизвестный Путин был назначен премьер-министром, и лояльный Ельцину «Первый канал» запустил мастерски подготовленную кампанию по дискредитации Лужкова и Примакова. Затем произошли взрывы в многоэтажных домах, что стало предлогом для начала следующей войны в Чечне. Путин уже не был тем невысоким незнакомцем, говорившим скрипучим голосом — теперь это был лидер воюющей страны, и по результатам выборов (внеочередных) в марте 2000 года он стал законным президентом.

Дело в том, что даже если бы Путин не занял бы высокий пост, другие кандидаты тоже были националистами и сокрушались из-за того, что Россия утратила свой статус супердержавы. Один из них в качестве руководителя службы внешней разведки вполне мог быть причастным к секретным операциям в таких регионах как Приднестровье, Абхазия и Чечня. Второй еще гораздо раньше Путина был отмечен как патриот, сокрушающийся из-за потери Крыма. Третьим популярным в то время политиком был генерал Александр Лебедь, который прославился в армии тем, что бил подчиненных. В 1995 году он опубликовал книгу воспоминаний «За державу обидно».

А что же так называемые либералы? Так называемые либералы не имели поддержки среди населения. Анатолий Чубайс, один из архитекторов реформ начала 1990-х был одним из тех, кого в России ненавидели больше всех (в 1995 году бывший армейский офицер, страдавший психическим расстройством, пытался убить Чубайса, заложив бомбу у дороги, а потом обстрелял его бронированный автомобиль из автомата). Бориса Немцова, которого Ельцин какое-то время считал своим наиболее вероятным преемником, больше интересовал красивый зимний загар, чем соперничество за политический пост. Григорий Явлинский, вероятно, самый принципиальный из главных политиков-либералов, был к тому же и самым пассивным, о чем свидетельствовало неизменно небольшое число его избирателей на уровне 7%.

Любой конкурентоспособный кандидат, появившийся на фоне разрухи 1990-х годов (тогда в России резко сократилась средняя продолжительность жизни, территория государства уменьшилась до размеров России XVIII века, и страна потерпела поражение в войне у своих окраин, уступив отрядам потрепанных и плохо вооруженных борцов за свободу), был бы вынужден в самой категоричной форме отказаться от той политики, которая привела к этим катастрофическим последствиям. Все конкурентоспособные кандидаты так и поступили. Выбор, сделанный представителями окружения Ельцина, основывался на том, что из всей группы кандидатов Путин будет самым либеральным, то есть, они были уверены в существовании Хорошего Путина.

Но оказалось, что они ошибались. В первые годы президентства Путина казалось, что в политике он может выбрать любое из этих двух направлений. Когда его представляли президенту Биллу Клинтону, Путин был сдержан и резок. «Нам будет не хватать старины Бориса», — якобы сказал после мероприятия Клинтон специалисту по проблемам России и бывших республик СССР Строубу Тэлботту (Strobe Talbott — заместитель госсекретаря в администрации Билли Клинтона — прим. перев.). При этом Путин установил близкие отношения с президентом Джорджем Бушем-младшим, особенно сразу же после событий 11 сентября. Вряд ли Хороший Путин поступил бы лучше, чем настоящий Путин, который в день теракта первым из президентов позвонил Бушу, выразив соболезнования и предложив помощь. Он отменил военные учения, которые американцам, потерявшим близких, могли бы показаться слишком агрессивными. Кроме того, он убедил своих союзников в Средней Азии открыть воздушное пространство и выделить земли под американские военные базы. Но хорошие времена быстро закончились (особенно когда администрация Буша начала проталкивать решение о размещении в Восточной Европе ракетного щита). Хотя при желании можно было все это короткое время представлять себе Хорошего Путина.

Для многих людей Путин стал плохим, когда осенью 2003 года он приказал арестовать главу нефтегиганта «Юкос» Михаила Ходорковского. Но что бы сделал Хороший Путин — вполне вероятный альтернативный лидер? В прошлом году Тейн Густафсон (Thane Gustafson) из Джорджтаунского университета опубликовал свою работу «Колесо фортуны» (Wheel of Fortune) — историю постсоветского нефтяного бизнеса, в которой дано исчерпывающее и убедительное описание как раз того, что заставило Путина поступить с Ходорковским так, как он поступил. Ходорковский приватизировал не только «Юкос» (нефтяной конгломерат, который не одно десятилетие строили советские рабочие), но и немалую часть Думы. Своими агрессивными методами бурения он оттолкнул от себя многих старых нефтяников советских времен. И начал предпринимать шаги, которые со временем превратились в независимую внешнюю политику — он вел переговоры напрямую с китайцами о строительстве между двумя странами нового трубопровода.

Самое главное, что с точки зрения государства Ходорковский получил свой контрольный пакет акций в «Юкосе» как своего рода доверительную собственность в самые тяжелые времена, когда государство было вынуждено распродавать свои наиболее ценные промышленные активы за бесценок. Хорошо информированные люди из числа «своих», купившие эти активы, стали сказочно богатыми. С точки зрения государства — а значит, и с точки зрения Хорошего Путина, если бы такой человек существовал — эти инсайдеры должны были платить государству своей преданностью.

Так вот, Хороший Путин — более сообразительный и дальновидный российский лидер того времени — никогда не приказал бы кого-то арестовывать по политическим мотивам. Он бы попытался найти способ принять в свои ряды Ходорковского с его огромной нефтяной компанией (в те времена это была крупнейшая нефтяная компания в стране, занимавшей по производству нефти второе место в мире). Если бы Ходорковский отказался, то, не исключено, что Хороший Путин подал бы на него в суд и оспорил бы его право на «Юкос», сославшись на явно коррумпированные методы проведения «залоговых» аукционов в 1995 году. Как президент России, действующий от имени российского народа, Хороший Путин был бы в праве так поступить. И он мог бы запросто ренационализировать «Юкос», не сажая Ходорковского в тюрьму. Такой шаг был бы более дипломатичным, тонким и благоразумным. И, вероятнее всего, Хороший Путин так бы и поступил.

В подобном духе Хороший Путин осуществлял бы много тех же самых политических шагов, что и реальный Путин, но только делал бы это осторожнее и благоразумнее. Главы регионов, которых избирали на протяжении 1990х годов, в большинстве своем относились к категории «гопников» и имели свои криминальные группировки и/или основную долю в бизнесе. Подобно настоящему Путину, Хороший Путин захотел бы их сменить. Однако вместо того, чтобы просто отменять выборы, как это сделал Путин в 2004 году, Хороший Путин, вероятно, направил бы в регионы наблюдателей, чтобы проверить, что выборы, действительно, являются свободными и честными. Хороший Путин мог бы создать избирательный фонд, чтобы на право пользоваться рекламой и рекламными щитами наряду с местным начальством могли претендовать и местные общественные деятели. И он бы позаботился о строгом соблюдении закона о равном доступе к телеэфиру. Он мог бы даже пойти еще дальше и снять одиозные кандидатуры, приняв законы (или обеспечив применение?), запрещающие лицам с криминальным прошлым выставлять свои кандидатуры на государственные посты. Нелегкие и, по мнению наблюдателей на выборах, опасные реформы Хорошего Путина в значительной степени способствовали бы появлению в регионах более честных губернаторов.

Можно было продолжать в этом духе и дальше. Мы видим, что Хороший Путин и реальный Путин серьезно отличаются друг от друга тем, как они реализуют свои многочисленные инициативы, но основные проблемы, которые они пытались бы решать, в общем и целом, были бы одинаковыми.

***

Ну а теперь перейдем к реальному вопросу, который необходимо решать сейчас. Как бы Хороший Путин поступил в отношении Украины?

Это очень трудный вопрос. Несколько месяцев назад, я в числе других «экспертов» по России участвовал в опросе, и меня спросили, что, на мой взгляд, является причиной кризиса на Украине — расширение НАТО или путинская агрессивная внешняя политика. Я растерялся. Конечно же, я хотел бы ответить: «и то и другое», но так отвечать было нельзя. Надо было уточнить, кто из них больше виноват. Стал бы Путин вести себя подобным образом, если бы не было расширения НАТО? И наоборот — Стал бы кто-нибудь, а не Путин (скажем, Хороший Путин) вести себя подобным образом в случае расширения НАТО?

Прежде чем перейти к Хорошему Путину, рассмотрим российскую внешнюю политику в ее «ближнем зарубежье» на протяжении последних 25 лет. Похоже, что самое плохое, что сделал Путин за последний год, это то, что он поддерживал и вооружал сепаратистское ополчение на востоке Украины. Армия ополчения состоит из местных шахтеров, ветеранов и преступников, добровольцев — казаков и чеченцев — а также военнослужащих российской регулярной армии. Где мы видели раньше некоторых из этих людей? Отвечаю: в Приднестровье в 1992 году и в Абхазии в 1992-1993 годах. В то время российские власти точно так же отрицали причастность России (никого с фамилией Путин среди них не было), после чего появлялись точно такие же доказательства их причастности. Даже некоторые герои-добровольцы были те же самые: Игорь Стрелков, руководивший первым вторжением на восток Украины в апреле 2014 года, впервые почувствовал вкус войны в 1992 году в Приднестровье. В том же году в Абхазии впервые понюхал порох и Шамиль Басаев, ставший потом военным героем чеченского ополчения. Его следующую войну — первую чеченскую — развязал Борис Ельцин.

В 2008 году, когда президентом был Дмитрий Медведев, Россия вторглась и быстро захватила Грузию, которая во всеуслышание заявляла о своем желании вступить в НАТО. При этом можно было бы привести доводы о том, что Медведев действовал по указке Путина. Ну-да ладно. Дело в том, что на протяжении последних 25 лет под руководством разных лидеров и в разных обстоятельствах Россия вторгалась или способствовала вторжению в Грузию, Молдавию, Чечню (дважды), а затем снова в Грузию.

А что НАТО? Расширение НАТО проходило в несколько этапов. Первой страной, вступившей в НАТО, стала Восточная Германия, когда она воссоединилась с Западной Германией в 1990 году. Во время переговоров, после которых произошло это историческое событие, Советский Союз требовал для Германии нейтрального статуса, а затем согласился на вступление Германии в НАТО при условии, что альянс пообещает не продвигаться дальше на восток. Но обещание было устным, и в любом случае НАТО его не выполняла. В 1999 году, как раз, когда Путин должен был прийти к власти, в альянс вступили три страны — бывшие члены Варшавского договора (неслучайно, самые беспокойные из них) Венгрия, Польша и Чешская республика. В 2004 году к ним присоединились Румыния, Словения, Словакия, традиционный российский союзник славянская Болгария (защищать население которой идет воевать с турками Вронский в конце романа «Анна Каренина»), а также Латвия, Литва, Эстония, когда-то бывшие частью советской империи. В 2009 году в НАТО вступили Хорватия и Албания (!) Альянс также заявил, что бывшие советские республики Грузия и Украина также имеют право стать его членами, хотя и не указал каких-либо сроков реализации этого права.

Имеет ли Россия право диктовать своим соседям, какую внешнюю политику проводить? Только в том случае, если эту внешнюю политику можно считать угрозой для России. Можно ли говорить, что для России представляло угрозу подписание соглашения об ассоциации ЕС с Украиной, внезапный отказ которой, озвученный Виктором Януковичем (под давлением России) стал причиной протестов на Майдане осенью 2013 года? Вряд ли можно чем-то подкрепить это утверждение. А представляет ли членство Украины в НАТО потенциальную угрозу для России? А это утверждение сложно опровергнуть.

Конечно же, расширение НАТО представляет собой двойную ловушку. Есть ли у стран, которые в недалеком прошлом подверглись нападению со стороны России, основания опасаться, что на них могут напасть опять? Совершенно очевидно. Есть ли у них основания стремиться вступить в альянс с более сильными партнерами? Возможно. Заставляют ли эти альянсы беспокоиться ту страну, которую они стремятся сдержать — то есть, Россию? И опять да, к сожалению.

Я постоянно думаю о двух вещах. Первая — это заседание Думы, на котором мне довелось побывать в сентябре 1995 года, когда авиация НАТО бомбила цели в местах проживания боснийских сербов недалеко от Сараево. Вернувшись в США, я смотрел длинные и нелегкие дебаты о том, нужно ли военное вмешательство, чтобы помочь боснийцам. Окончательным итогом тех дебатов стали бомбежки, и в результате сербы были вытеснены с гор, с которых они терроризировали жителей Сараево. Мне никогда не приходило в голову, что у русских по этому поводу могут быть какие-то чувства. Очевидно, что американские политики об этом тоже не подумали. Насколько мне известно, никто не приезжал в Москву и не пытался обсудить это с русскими. Дума была наэлектризована и кипела от негодования. Коммунисты, аграрии, жириновцы — все по очереди высказывали свое возмущение в связи с американской агрессией в той стране, которая, в конце концов, была бывшей коммунистической страной, и часть населения которой составляли братья-славяне, от имени которых Россия когда-то пошла воевать на полях I-й мировой.

Тогда Дума чем-то напоминала цирк, но это был, более-менее, настоящий цирк, если это о чем-то говорит — результат, более-менее, честных выборов. Я тогда был лишь студентом и не особенно разбирался в тонкостях внешней политики, но мне было ясно, что мы все испортили — что действия Америки в Югославии, с какими бы благими намерениями они ни совершались (и я в то время их поддерживал), вызовут в России вспышку национализма. Так и произошло. На выборах в Думу, которые проходили через пару месяцев после бомбежек, оставшиеся либеральные партии потерпели сокрушительное поражение. И в последующие годы того десятилетия Думой управляла красно-коричневая коалиция сталинистов и полуфашистов.

Второе, о чем я постоянно думаю, это последний русский царь Николай II. И хотя с тех пор он был канонизирован Русской православной церковью, Николай святым не был. Он попустительствовал ужасной жестокости на территориях империи. С его согласия Россия участвовала в нелепой и проигрышной войне с Японией. Он не захотел дать народу конституцию и наслаждался чтением вслух «Протоколов сионских мудрецов». Ничтожество, которого историки часто описывали как приятного, любезного и доброго семьянина, окружавшего заботой жену и детей и любившего прогулки на свежем воздухе. Кровными и прочими узами он был связан с половиной императорских семей Европы. (жид всегда старается что-то обгадить, будь то простой русский или же царь. А.Х.)

Но когда этот очаровательный Николай (к тому времени уже заключенный вместе с семьей под стражу в Екатеринбурге в ожидании ужасной казни) прочитал о Брест-литовском договоре, согласно которому большевики отдали Германии Белоруссию, Украину, Крым, земли, на территории которых сейчас находятся страны Балтии, а также часть Грузии, он заявил, что скорее отрезал бы себе руку, чем подписал такой договор. Однако Россия в 1991 году потеряла больше, чем большевики отдали в 1918 году. (почему-то замалчивается, что Трапезунд (половина Турции), Болгария, Венгрия и половина Австралии уже были собственностью России, то есть победа в Первой Мировой была неминуема, но Америка и Англия ужаснулись: как же так?! они теряют Мировое господство, о котором мечтали!! Срочно нужна революция!! А.Х.)

Мы постоянно слышим, что захватив Крым, Россия нарушила мировой порядок, сложившийся после холодной войны. Но мое внимание привлекло рассуждение немецкого политолога Ульриха Куна (Ulrich Kuhn) о том, что, оставаясь на протяжении последних 20 лет совершенно не агрессивной страной, Россия попыталась защитить статус-кво. Как подсказывает хроника расширения НАТО, если кто и «перекраивал карту Европы», то это не русские, во всяком случае, не в первую очередь.

Что бы сделал Хороший Путин, если бы столкнулся с неотвратимым расширением НАТО и Евросоюза? Мог бы он воспользоваться тем замешательством и неразберихой, которые возникли после свержения Януковича, чтобы захватить стратегически важный (для России) порт Севастополь и окружающий его полуостров Крым? Возможно. Стал ли бы он лгать, делая это? От стыда за самого себя, скорее всего, да. Стал ли бы он после этого поддерживать и даже провоцировать отвратительный сепаратистский мятеж на востоке Украины, пытаясь еще больше дестабилизировать ситуацию на Украине? Не знаю. Хороший Путин постарался бы избежать кровопролития. Но если альтернативой этих событий было бы вступление Украины в НАТО, мы бы, вероятно, очень удивились, увидев, на что готов пойти Хороший Путин.

Полтора десятка лет назад Россия была готова покончить с кем-то очень похожим на Путина, если бы не сам Путин. К 2012 году после десятилетия существенного экономического роста (?!?) и впечатляющего нашествия айфонов, Россия, возможно, была готова к какому-нибудь совершенно другому лидеру. К сожалению, Путин к этому не был готов и пошел на второй президентский срок. И кто бы ни пришел после Путина, ему придется действовать в той же самой геополитической ситуации, справляться с нелегким историческим наследием, уживаться с теми же самыми своенравными соседями, на той же самой материальной основе.

Многое произошло и происходит по вине Путина! Но мы не должны преувеличивать его вину, путая давно обозначенные интересы страны с применяемыми сегодня неприглядными средствами их достижения. Сравнение Путина с Гитлером не работает, развенчание России как «господствующей силы в регионе» не помогает (она, конечно же, региональная сила, только вот этот регион оказался Европой). Чем раньше мы начнем понимать какой именно режим должен будет возглавить Хороший Путин, тем быстрее мы начнем формировать разумную, дальновидную и более сдержанную политику России. На смену тому сомнамбулическому бездействию, хаотическому и самодовольному состоянию, в котором мы пребывали на протяжении последних 15 лет.