Печать

20 июля 1998 года Бориса Ельцина должны были арестовать — власть в стране перешла бы к военным. За две недели до этого организатора заговора генерала Льва Рохлина нашли убитым на собственной даче. Через 13 лет после несостоявшегося переворота «РР» поговорил с участниками и свидетелями заговора и воссоздал картину предполагавшейся смены власти

 

Мы должны были арестовать президента

Неудачная репетиция

Первая попытка выступления была назначена на два­дцатые числа июня. Лев Рохлин тогда в очередной раз приехал в Волгоград.
 После баньки мы это все дело обсудили, утром командиры разъехались, а в четыре утра все здесь загудело: нас блокировала бригада внутренних войск. Та самая, из Калача, — вспоминает Николай Баталов. — Я ко Льву Яковлевичу мчусь, говорю: «Так и так, что делать? Нас накрыли». Но они не знали, где командный пункт. КП уже вышел в поле, машин двадцать, связь и все остальное. Рохлин говорит: «Давай все в исходное возвращать. А я еду в Москву. Ничего не получится — повяжут всех». Мероприятие пришлось отложить. Две недели он не прожил… Я на восьмерке — посадил Льва Яковлевича и погнал в Москву, прямо до Госдумы. Он успел на заседание и там говорит: «Ничего, мол, не знаю». Пока был жив, нас прикрывал. А потом меня в ФСБ вызывали. Но я с должности замкомандира корпуса к тому времени ушел и только отделение ДПА возглавлял. А офицеров пошугали. Кого-то сразу уволили, кого-то перевели. Мне давали слушать весь наш разговор в этой бане.
— Вас писали?
 Да. Все они, в общем, знали. Вот когда Рохлин в парилке непосредственно с кем-то разговаривал — этих записей у них не было. Мы по одному туда ходили. Жарко — аппаратура, видимо, и не работала. А в зале они все слышали…
После случившегося прославленный корпус расформировали. Так же демонстративно, как его офицеры собирались угрожать столице. В музее Сталинградской битвы мы не смогли найти знамя корпуса, первоначально там выставленное. Оказалось, что его запросили в Москву, в Центральный музей Вооруженных сил, и сдали в знаменный архив. Чтобы уже ничего в Волгограде о корпусе не напоминало.
— Мне Казанцев (Виктор Казанцев, в то время командующий войсками Северо-Кавказского военного округа. — «РР») тогда лично сказал: «Путчист, ты у меня служить не будешь, езжай в Забайкалье», — вспоминает бывший начальник связи 8-го корпуса Виктор Никифоров.
Он один из тех, кого подозревали в причастности к подготовке мятежа. Хотя сам Никифоров это и сейчас отрицает.
— Прилетал как-то Лев Яковлевич сюда, устроили они, как обычно, офицерские посиделки, — рассказывает он. — Выпили. Я там не был, к сожалению. А потом горячие головы начали: «Да что там Москва, мы ее раздавим, народ поднимется!» Настроение боевое после Чечни. И было там неосторожное заявление Рохлина, что «дивизии все с нами, и авиация поддержит». Люди просто за столом сидели на кухне, выпивали. А ребята из КГБ-ФСБ их слушали. И Рохлин тогда обронил: «У Никифорова все есть, у него склады, оборудование». А у меня действительно хорошее зональное оборудование, мастерская, склад. Не для того чтобы Москву брать, а чтобы родину защищать. Меня на той встрече не было! И все равно в ФСБ таскали, а через год из армии вытурили. Только потому, что мою фамилию один раз Рохлин произнес.
Слова Виктора Никифорова можно интерпретировать по-разному. Можно посчитать, что он все-таки участвовал в заговоре, но даже сейчас, по прошествии 13 лет, боится в этом признаться. А можно поверить ему, и тогда окажется, что генерал Рохлин не до конца понимал, чьей поддержкой он располагает, а чьей — нет, и стал заложником собственного ближайшего окружения, которое уверяло его в том, что армия его действия поддерживает безоговорочно. В любом случае шансы заговорщиков уже не представляются такими очевидными.
— К сожалению, Рохлин подставился сам — как неопытный политик. Будем прямо говорить, несколько прямолинейный, — вспоминает лидер «Союза офицеров» Станислав Терехов. — Я тоже прямолинейный, но я чувствую, где есть предатель, вот нутром чувствую. Рохлин то ли чувствовал, то ли нет, но вокруг него было слишком много чужих людей.
После провала первой попытки переворота второе, решающее выступление наметили на 20 июля. А 3 июля Льва Рохлина застрелили.
Комитет спасения России
Был ли у заговорщиков реальный план действий в случае победы? И да и нет. Но первые организационные шаги они себе представляли.
— С точки зрения политических реалий предполагался некий переходный период. Военно-революционная диктатура! — предельно откровенен Петр Хомяков— Но Лев Яковлевич совершенно не хотел этот период затягивать. Планировался немедленный созыв Учредительного собрания. И потом полноценные конкурентные выборы. В том, что он и его команда совершенно честно эти выборы выиграли бы, сомнений не было и нет.
 В переходном правительстве должно было быть пять человек, — утверждает Николай Баталов. — Я военный, и для меня это сверхдемократично. Но кто эти пятеро — не знаю.
— Ну, Рохлин-то среди них должен был быть?
— Нет, нет, сто процентов! Он не хотел быть в верховной власти. Ни диктатором, ни правителем. Никем. Он инструмент, выполняет задачу — низвергает Ельцина и его клику.
А у власти становятся пять человек — Комитет спасения России. Все равны. Председателя нет. В регионах же через структуры ДПА создаются институты «смотрящих за властью». На них замыкаются и исполнительная власть, и законодательная, и армия, и милиция, и все остальное. Вот, допустим, я должен был быть таким «смотрящим» в Волгоградской области. Сразу же генерал-лейтенанта получил бы: своя власть! Захотел бы — генерал-полковника себе повесил. Так что было за что биться. Но это я так, образно.
Если верить Баталову, заговорщики были обеспокоены даже таким, казалось бы, второстепенным вопросом, как воспрепятствование анархии и хаосу уже после переворота:

Просмотров: 1805

Комментарии (0)

Осталось символов - 500

Cancel or